Неточные совпадения
По бокам парадного крыльца медные и эмалированные дощечки извещали черными буквами, что в доме этом обитают люди странных фамилий: присяжный поверенный Я. Ассикритов, акушерка Интролигатина, учитель танцев Волков-Воловик, настройщик роялей и починка деревянных инструментов П. Е. Скромного, «
Школа кулинарного
искусства и готовые обеды на дом Т. П. Федькиной», «Переписка на машинке, 3-й этаж, кв.
Среда, в которой он вращался, адвокаты с большим самолюбием и нищенской практикой, педагоги средней
школы, замученные и раздраженные своей практикой, сытые, но угнетаемые скукой жизни эстеты типа Шемякина, женщины, которые читали историю Французской революции, записки m-me Роллан и восхитительно путали политику с кокетством, молодые литераторы, еще не облаянные и не укушенные критикой, собакой славы, но уже с признаками бешенства в их отношении к вопросу о социальной ответственности
искусства, представители так называемой «богемы», какие-то молчаливые депутаты Думы, причисленные к той или иной партии, но, видимо, не уверенные, что программы способны удовлетворить все разнообразие их желаний.
— Ну, посещайте Мездровых, — перебил Волков, — там уж об одном говорят, об
искусствах; только и слышишь: венецианская
школа, Бетховен да Бах, Леонардо да Винчи…
Законы против воров многи и строги, а Лондон считается, между прочим, образцовою
школою мошенничества, и воров числится там несколько десятков тысяч; даже ими, как товарами, снабжается континент, и
искусство запирать замки спорит с
искусством отпирать их.
Горе моряку старинной
школы, у которого весь ум, вся наука,
искусство, а за ними самолюбие и честолюбие расселись по снастям.
— Это, впрочем, собственно французская
школа, — заметил Калинович, думая с насмешкою над самим собою: «Мне ли рассуждать об
искусстве, когда я сам бездарнейший человек».
Пиши: «Он читает на двух языках все, что выходит замечательного по всем отраслям человеческих знаний, любит
искусства, имеет прекрасную коллекцию картин фламандской
школы — это его вкус, часто бывает в театре, но не суетится, не мечется, не ахает, не охает, думая, что это ребячество, что надо воздерживать себя, не навязывать никому своих впечатлений, потому, что до них никому нет надобности.
Оська учился раньше в
школе, и только что его отец стал обучать цирковому
искусству.
— Русское художество, — заговорил он снова, — русское
искусство!.. Русское пруженье я знаю и русское бессилие знаю тоже, а с русским художеством, виноват, не встречался. Двадцать лет сряду поклонялись этакой пухлой ничтожности, Брюллову, и вообразили, что и у нас, мол, завелась
школа, и что она даже почище будет всех других… Русское художество, ха-ха-ха! хо-хо!
Они должны идти наперекор всем нареканиям «правильной» критики, назло ей составить себе имя, назло ей основать
школу и добиться того, чтобы с ними стал соображаться какой-нибудь новый теоретик при составлении нового кодекса
искусства.
Во все времена и во всех сферах человеческой деятельности появлялись люди, настолько здоровые и одаренные натурою, что естественные стремления говорили в них чрезвычайно сильно, незаглушаемо — в практической деятельности они часто делались мучениками своих стремлений, но никогда не проходили бесследно, никогда не оставались одинокими, в общественной деятельности они приобретали партию, в чистой науке делали открытия, в
искусствах, в литературе образовали
школу.
А. А. Бренко как-то всегда жила на много лет вперед и доказала это своим последним трудом: созданием первого рабочего театра и первой рабочей бесплатной
школы сценического
искусства.
Три различные формы, в которых существует прекрасное, следующие: прекрасное в действительности (или в природе) [как выражается гегелевская
школа], прекрасное в фантазии и прекрасное в
искусстве (в [действительном бытии], придаваемом ему творческою фантазиею человека).
Этого акробата любили в цирке все, начиная с директора и кончая конюхами. Артист он был исключительный и всесторонний: одинаково хорошо жонглировал, работал на трапеции и на турнике, подготовлял лошадей высшей
школы, ставил пантомимы и, главное, был неистощим в изобретении новых «номеров», что особенно ценится в цирковом мире, где
искусство, по самым своим свойствам, почти не двигается вперед, оставаясь и теперь чуть ли не в таком виде, в каком оно было при римских цезарях.
— Отчего же, — говорю, — сударь,
искусства не постигать: это дело художество божественное, и у нас есть таковые любители из самых простых мужичков, что не только все
школы, в чем, например, одна от другой отличаются в письмах: устюжские или новгородские, московские или вологодские, сибирские либо строгановские, а даже в одной и той же
школе известных старых мастеров русских рукомесло одно от другого без ошибки отличают.
Остроту мы чувствуем в возникающих революционных течениях, в первых столкновениях романтизма с классицизмом, в новых течениях в
искусстве, в новых освободительных моральных идеях, в возникающих
школах, в борьбе за духовную реформацию.
Школа в
искусстве создает свою условную ложь.
К Тэну я взял рекомендательною записку от Фр. Сарсе, его товарища по выпуску из Высшей нормальной
школы. Но в это время я уже ходил на его курс истории
искусств. Читал он в большом"эмицикле"(полукруглом зале) Ecole des beaux-arts. И туда надо было выправлять билет, что, однако, делалось без всякого затруднения. Аудитория состояла из учеников
школы (то, что у нас академия) с прибавкою вот таких сторонних слушателей, как я. Дамы допускались только на хоры, и внизу их не было заметно.
Дюмон. По мнению моему, имя это прекрасно означает положение юноши, вступающего в
школу придворную; он еще неопытен умом и сердцем, он в полном неведении
искусства притворяться, обманывать и угождать — новик равно в свете и во дворце!
Труженица же
искусства, получающая своей игрой толпу в этой великой народной
школе, называемой театром, заклеймлена печатью отвержения, именем комедиантки, со стороны настоящих, подлых, низких, но чаще всего титулованных комедианток!
Она отлично знала языки: французский и немецкий, была непогрешима и против грамматического кодекса русского; помимо этих знаний владела некоторыми
искусствами — хорошо рисовала, изучила музыкальную
школу и была истинною художницей в каллиграфии.
А потому критик решительно не хотел признать никаких замечательных достоинств в произведении, которым Фебуфис должен был прославить свою
школу, и вдобавок унизил его тем, что стал объяснять овладевшее им направление его несвободным положением, всегда зависящим от страха и фавора; он называл дальнейшее служение
искусству в таком направлении «вредным», «ставил над художником крест» и давал ему совет, как самое лучшее по степени безвредности, «изображать по-старому голых женщин, которыми он открыл себе фортуну».